Мозаика требует плоскостного мышления

Повсюду камешки разных цветов и размеров. Кусочки смальты — лазурной, светло-зеленой, коричневой. На ящичках подписи: Белый, Охра, Зеленый… И в каждом — множество оттенков. Под лавкой молотки со специальными напайками и маленькая наковаленка — на ней и бьют смальту.

— Нужно отколоть строго такой кусочек, который ляжет в мозаику. Поэтому даже у взрослых поначалу руки в бинтах. То и дело по пальцам попадают, — рассказывает папа, обе дочери которого пытались заниматься здесь мозаикой.

— По пальцам, говорите? — заинтересованно переспрашивает девушка, вошедшая в дверь сразу за нами. — Вот что нам предстоит!

Оказалось, мама Ксения с шестилетней дочкой Анной только начали свою мозаику. Три дня рисовали рысь и удода. А началась их работа с того дня, когда руководитель занятий — диакон Дмитрий Котов — принес альбом византийской мозаики, и каждый выбрал себе животное или птицу.

— Нарисовали рысь на огромном листе, — рассказывает Ксения. — Отец Дмитрий говорит: «Нет, мне не нравится. Она не изящная…» Нарисовали по-другому. «Нет, пятна должны иметь определенную форму. И хорошо бы, она смотрела назад». — «На марке она вперед смотрит...» — «Нет, пусть она развернется…» И действительно, сам взял, буквально одну линию ей пририсовал — и она развернулась. А еще у нашей рыси на ушах были такие мохнушки. «Нет, — говорит, — из камня это не сделаешь. И шея какая-то не та. Вырезай голову!» — «Как?!» — «Голову отрезать!..» Хорошо, Аня у меня ребенок терпеливый. Ей говорят переделать, она идет — тюк-тюк-тюк — переделала…

— Так одна мозаика — на год работы, — говорит отец Дмитрий Котов. По образованию он искусствовед и художник-мозаичист. Окончил Академию художеств в Санкт-Петербурге. Среди его работ — иконостас в первом монашеском храме на Руси — Благовещенском, что в Дальних пещерах в Киево-Печерской лавре. «Дело в том, что в пещерном храме, основанном Феодосием Печерским, очень сырые стены, и обычные иконы быстро портятся — рассказывал он после занятий. — Решили сделать мозаику».

А еще отец Димитрий обучает детей в Лобне и в Долгопрудном.

— Все маленькие дети — художники-монументалисты, — говорит он. — С возрастом этот уникальный дар — видеть мир широко — утрачивается, если его не развивать. Я принимаю детей с 4-х лет. Сколько продолжается работа на одном занятии зависит от темперамента ребенка. Самые талантливые, трудолюбивые занимаются более 2–3 часов.

Дети сами к своему рисунку подбирают камешки. Разных цветов мрамор и другие камни со всего мира дает расположенный рядом камнеобрабатывающий комбинат. А смальту в России сейчас не производят. Приходится использовать итальянскую — очень дорогую. Лучшие работы монтируются в мозаику Сотворение мира на стене трапезной Спасского храма в Долгопрудном.

— У мозаичиста плоскостное мышление, — рассказывает отец Димитрий. — Стенка, все распластано. Мера условности очень серьезная. Есть намек на объем — один-два ряда полутени, и все. Другое дело, что в эту плоскость вводится очень много цветов. В Киевской Софии я насчитал 16–18 оттенков золота. И потом, ведь каждый камешек имеет свой поворот. Ни один камень нельзя положить ровно. Мозаику не передашь фотографией во всей полноте. Живопись, иконопись мастера могут передать. А мозаику невозможно, потому что игра цвета, золота, поворот камешков… Это очень живое искусство. Непосредственное.