Цемент

Продолжение

Начало: Выращиваем супермодель в ванной, Погоня, Заброшенная пристань, Близняшки.

— Гражданин Тарасенко?

— Вы из милиции?

— Нет, я из налоговой инспекции.

— Проходите, пожалуйста.

Краем глаза отмечаю, как сопровождение Тарасенко обращается в кабинет восковых фигур. Вившаяся рядом фигуристая, как для фламенко, дама отслоилась от компании и растворилась в подсобке.

Мы проходим в зал бывшего городского кафе, где все загромождено надгробными памятниками и скорбными венками.

— Здравствуй, Тарас, — говорю я.

Его луна уже треснула, губы подобрали улыбочку поудобней. Кто бы неопытный мог решить, что сейчас этот симпатичный дядек источит мед и амбру, изнуряя себя услужливостью. Но я-то знаю, что такая ухмылочка — предельная фаза человеколюбия у этого метиса. Поверху – хохляцкое благодушие. А за ним — древняя Азия, засыпающий глаза хамсин, бамбук в живот.

— Ну как там Москва?

Я пожимаю плечами.

— Бандерлоги заманили, окрутили пацана! — Тарасенко показывает на меня своей банде. — Знаешь что такая Москва? Ой-ей! Есть — деньга давай, спать — деньга давай, одна ночь жениться — многа давай!

Кабинет восковых фигур вокруг ожил. Вернулась фигуристая.

— Подгони-ка вискаря, — обернулся Тарас к ней. — И этих, как их? — защелкал он, пытаясь высечь искру из пальца.

— Буколиков? — подсказал его спутник, франт с лощенным вытянутым в штык лицом.

Тарасенко согласно кивнул.

От свиты отделился благодушный громила и залебизил перед Тарасенко: «Постричься бы мне, дядя Тарас! А то зарос, как Битлз»!

— Ну иди в парикмахерскую, — мотнул Тарасенко в сторону второго этажа. — Скажи, что я сказал постричь.

— Так вот, я не дорассказал, — заговорил франт, которого мой приход, похоже, оборвал на середине фразе и полуминутное молчание сделалось ему невыносимым. — Был у моего отца один баран. У него в башке черви завелись. Отец взял и ложкой выгреб ему мозги вместе с червями. А дырку просто замазал цементом.

Франт выразительно посмотрел на меня удивленными глазами, как будто это я, а не он вдруг понес про баранов.

— Так что думаешь? Тот баран дальше ничем не отличался от других, даже поправился. Только задумчивый стал немного, опустит голову набок и стоит.

Пока он рассказывал, я с удовольствием разглядывал его наряд. Одет он был как на банкет по случаю совершеннолетия какой-нибудь европейской принцессы. Через десять секунд от сияния его рубашки в глазах начинали плясать и множиться слепые пятна.

Появилась фигуристая с тележкой. Буколиками оказались микроскопические бутерброды. От себя в порыве служебного рвения видимо, девушка добавила дольки зеленых яблок, намазанные мягким сыром. Чокнулись. Вместо тоста Тарасенко лицом просто изобразил что-то пафосное.

— Я всегда говорил: цемент — это верняк, — заметил он вдруг после паузы.

— Асфальт не хуже, — непонятно заспорил франт. При этом быстро и как-то наголо, как мне показалось, посмотрел на меня своими удивленными глазами.

— Так поменяйте вывеску, переходите на цемент и асфальт вместо этой музыки, — сказал я, показывая на венки. — Трассы в городе сплошь в ямах.

— Зря смеешься. Музыка!.. У нас знаешь, какие люди иногда памятники заказывают. Ого-го, — Тарасенко показал пальцем куда-то вверх.

— Какие люди? — запрокинул я голову. — Парикмахеры что ли?

Штыколиций хохотнул.

— Так ты теперь в пиарщиках, я слышал? — с наигранным восхищением осмотрел меня Тарас.

— Ну, что-то вроде.

— Бэнч! Мне тут как раз нужен толковый толкач. Одно изобретение нужно украсить позументами. Ну ты понимаешь!

Я настороженно пожал плечами, помня про цемент и венки.

— Мы тебе заплатим, — он мгновенно перетолковал мой смущенный вид на свой лад. — Трех тысяч хватит?

— Трех тысяч чего? — спросил я.

— Боксеров, конечно.

— Боксеров?.. Лучше уж балерин, — неловко пошутил я.

— Можно и балерин, — похлопал он меня по плечу и потащил из кармана мобильный.

— Нет, нет, — испугался я. — У меня сейчас много работы. Может, попозже… А что за изобретение?

Тарас разлил по рюмкам, пригласил выпить, потом огляделся по сторонам, очевидно, высматривая коммерческих шпионов, и наклонился поближе...

Продолжение следует